Цитаты о женщинах
1728
Бабского тулова, говорят, много не бывает; верно говорят. Расперло Оленьку вширь и поперек – краше некуда. Где был подбородок с ямочкой, там их восемь. Сиськи на шестой ряд пошли. Сама сидит на пяти табуретах, трех ей мало. А надысь дверной проем расширяли, да видно, поскупились: опять расширять надо. Другой бы супруг гордился. А Бенедикт смотрел на всю эту пышность без всякого волнения. Не тянуло ни козу ей сделать, ни щекотить, ни хватать.
Татьяна Толстая, «Кысь»
1729
Мужчина полагает, что женская рука устроена как швейцарский ножик: там и пивная открывашка, и ножнички, и штопор, и какая-то чикалка, и крючок, и пинцет, и пилочка, и отвертка, и пассатижи. В нее встроены хваталки для горячего и клещи для приема грязных тарелок. Поев, мужчина протягивает опустошенную тарелку в пространство, и она сама куда-то там девается и, вероятно, моется.
Татьяна Толстая, «Лёгкие миры»
1730
В следующих поколениях будут рождаться женщины со встроенной солонкой и перечницей; эволюция, я убеждена, движется именно в эту сторону. Ведь когда мужчина, отложив книгу, вставленную между тарелкой и салатной миской, обводит глазами пространство вокруг себя и задает вселенной вопрос: «А у нас соль есть?» — он же не имеет этого в виду, правда? Он хорошо знает: соль у нас есть. Он просто ждет, чтобы у женщины отвинтилось, протянулось, посыпало и завинтилось обратно.
Татьяна Толстая, «Лёгкие миры»
1739
О, если бы она могла стать не случайной, зыбкой подругой, а полновластной хозяйкой, положить Гришуню в сундук, пересыпать нафталином, укрыть холщовой тряпочкой, захлопнуть крышку и усесться сверху, подергивая замки: прочны ли?
Татьяна Толстая, «Невидимая дева»
1746
На работе бабы сидят предовольные: никто им слова худого не скажет, не пнет, ни тебе заушин, ни затрещин, всякий проздравляет. Варвара Лукинишна на шейку-то бусы надела. Оленька вся в лентах. Даже Ксеня-сирота какой-то кружавчик из суровых ниток навертела и на темечко пришпилила. Такие все раскрасавицы — хоть сейчас портки долой да шутки с ними шути.
Татьяна Толстая, «Кысь»
1751
Вот когда один сидишь, думу думаешь, ложкой во щах шевелишь, — никогда по избе скакать не станешь, али на голову становиться. Как-то оно глупо. А когда к бабе придёшь — обязательно. Сразу портки долой, — шутки и смех. Природа у бабы, али сказать, тулово для шуток самое сподручное. Вот, нашутимшись, умаешься. Опосля так жрать охота, будто три года не жрамши. Ну, давай, чего ты там наготовила? А она: ах, куды, Бенедикт, куды ты от меня стремисся? Желаю, мол, еще фордыбачить. Неуемная женщина. Огневая.
Татьяна Толстая, «Кысь»
1759
Раздражённо размышлял Денисов об Австралии, рассеянно — о Лоре, невесте. Все уже было в общем-то, решено, и не сегодня-завтра он собирался стать её четвёртым мужем, не потому что, как говорится, от неё светло, а потому что с ней не надо света. При свете она говорила без умолку и что попало.
Татьяна Толстая, «Невидимая дева»
1766
Женщины — очень страшно. Зачем они — неясно, но очень беспокойно. Мимо идут — пахнут так… и у них — Ноги.
Татьяна Толстая, «Невидимая дева»