Эрих Мария Ремарк
2201
Самое замечательное в шахматах — это их полная нейтральность, — в них нигде не прячется проклятая мораль.
«Земля обетованная»
Самое замечательное в шахматах — это их полная нейтральность, — в них нигде не прячется проклятая мораль.
«Земля обетованная»
2202
Память подделывает воспоминания. Это сито, которое пропускает и предает забвению всё ужасное, превращая прошлое в сплошное приключение. В воспоминаниях-то каждый герой. О войне имеют право рассказывать только павшие — они прошли её до конца. Но их-то как раз заставили умолкнуть навеки.
«Земля обетованная»
Память подделывает воспоминания. Это сито, которое пропускает и предает забвению всё ужасное, превращая прошлое в сплошное приключение. В воспоминаниях-то каждый герой. О войне имеют право рассказывать только павшие — они прошли её до конца. Но их-то как раз заставили умолкнуть навеки.
«Земля обетованная»
2204
Вы знаете, конечно, что время — это слабый настой смерти. Нам постоянно, медленно подливают его, словно безвредное снадобье. Сначала он оживляет нас, и мы даже начинаем верить, что мы почти что бессмертны. Но день за днем и капля за каплей — он становится все крепче и крепче и в конце концов превращается в едкую кислоту, которая мутит и разрушает нашу кровь.
«Ночь в Лиссабоне»
Вы знаете, конечно, что время — это слабый настой смерти. Нам постоянно, медленно подливают его, словно безвредное снадобье. Сначала он оживляет нас, и мы даже начинаем верить, что мы почти что бессмертны. Но день за днем и капля за каплей — он становится все крепче и крепче и в конце концов превращается в едкую кислоту, которая мутит и разрушает нашу кровь.
«Ночь в Лиссабоне»
2206
Не мучь меня, — думал он. — Они всегда так говорят, эти женщины — олицетворение беспомощности и себялюбия, никогда не думая о том, что мучают другого. Но если они даже об этом подумают, становится ещё тяжелее, ведь их чувства чем-то напоминают сострадание спасшегося от взрыва солдата, товарищи которого корчатся в муках на земле, - сострадание, беззвучно вопящее: слава богу, в меня не попали, в меня не попали…
«Жизнь взаймы»
Не мучь меня, — думал он. — Они всегда так говорят, эти женщины — олицетворение беспомощности и себялюбия, никогда не думая о том, что мучают другого. Но если они даже об этом подумают, становится ещё тяжелее, ведь их чувства чем-то напоминают сострадание спасшегося от взрыва солдата, товарищи которого корчатся в муках на земле, - сострадание, беззвучно вопящее: слава богу, в меня не попали, в меня не попали…
«Жизнь взаймы»
2207
Кому нужна мораль в любви? Мораль — выдумка слабых, жалобный стон неудачников.
«Триумфальная арка»
Кому нужна мораль в любви? Мораль — выдумка слабых, жалобный стон неудачников.
«Триумфальная арка»
2208
Где ложь и где правда, знает только Бог. Но если он Бог, то не может существовать ни лжи, ни правды. Тогда всё — Бог. Лживым может быть только то, что вне его. Если же существовало бы что-нибудь вне его или противоположное ему, он был бы только ограниченным богом. А ограниченный бог — не бог. Значит, или все правда, или бога нет.
«Чёрный обелиск»
Где ложь и где правда, знает только Бог. Но если он Бог, то не может существовать ни лжи, ни правды. Тогда всё — Бог. Лживым может быть только то, что вне его. Если же существовало бы что-нибудь вне его или противоположное ему, он был бы только ограниченным богом. А ограниченный бог — не бог. Значит, или все правда, или бога нет.
«Чёрный обелиск»
См. также: Триумфальная арка • Три товарища • Жизнь взаймы • Чёрный обелиск • Возлюби ближнего своего • Время жить и время умирать • Тени в раю • Ночь в Лиссабоне • На Западном фронте без перемен • Станция на горизонте • Искра жизни • Приют грёз • Земля обетованная • Возвращение