Владимир Войнович
3581
Я — сперматозоид. Я извергаюсь в жизнь, но не один, а в составе двухсотмиллионной толпы таких же ничтожных хвостатых головастиков, как и я. И попадаем мы сразу не в тепличные условия, а в кислотно-щелочную среду, в которой выжить дано только одному. и вот все двести миллионов вступают за это одно место. И все, кроме одного, гибнут. А этот один превращается в человека. Рождаясь, он думает, что он единственный в своем роде, а оказывается, что он опять один из двухсот миллионов.
«Москва 2042»
Я — сперматозоид. Я извергаюсь в жизнь, но не один, а в составе двухсотмиллионной толпы таких же ничтожных хвостатых головастиков, как и я. И попадаем мы сразу не в тепличные условия, а в кислотно-щелочную среду, в которой выжить дано только одному. и вот все двести миллионов вступают за это одно место. И все, кроме одного, гибнут. А этот один превращается в человека. Рождаясь, он думает, что он единственный в своем роде, а оказывается, что он опять один из двухсот миллионов.
«Москва 2042»
3582
Мне приходилось в жизни употреблять и денатурат, и политуру, и тормозную жидкость для самолетов, но такой дряни я все же ещё не пробовал.
«Москва 2042»
Мне приходилось в жизни употреблять и денатурат, и политуру, и тормозную жидкость для самолетов, но такой дряни я все же ещё не пробовал.
«Москва 2042»
3583
— Чудные вы, большевики, люди, — сказал
я. — Сами писателя травите, сами изгоняете,
потом сами же его книги возите контрабандой.
Разве это не идиотизм?
— Идиотизм, — согласился охотно Букашев. —
Идиотизм чистой воды. Но ничего сделать
нельзя. Система, понимаешь ли, идиотская.
«Москва 2042»
— Чудные вы, большевики, люди, — сказал
я. — Сами писателя травите, сами изгоняете,
потом сами же его книги возите контрабандой.
Разве это не идиотизм?
— Идиотизм, — согласился охотно Букашев. —
Идиотизм чистой воды. Но ничего сделать
нельзя. Система, понимаешь ли, идиотская.
«Москва 2042»
3584
Жена настолько расчувствовалась, что за ужином даже предложила мне выпить, чего обычно не делает. Я, понятно, долго упрашивать себя не заставил. Первую рюмку я выпил с женой, вторую и третью — когда она вышла к телефону, а четвертую опять с ней.
«Москва 2042»
Жена настолько расчувствовалась, что за ужином даже предложила мне выпить, чего обычно не делает. Я, понятно, долго упрашивать себя не заставил. Первую рюмку я выпил с женой, вторую и третью — когда она вышла к телефону, а четвертую опять с ней.
«Москва 2042»
3585
Я его спросил, как мне пройти в Бумлит. Он сказал: нужен пропуск. А где взять пропуск? В бюро пропусков, которое находится там внутри. А пройти внутрь можно только по пропуску.
«Москва 2042»
Я его спросил, как мне пройти в Бумлит. Он сказал: нужен пропуск. А где взять пропуск? В бюро пропусков, которое находится там внутри. А пройти внутрь можно только по пропуску.
«Москва 2042»
3586
— Да что вы заладили со своим аннигилированием! — с досадой сказал профессор. — Мы с ним поступим гуманно. Мы его усыпим, забальзамируем и выставим в музее как человека невиданной стойкости.
«Москва 2042»
— Да что вы заладили со своим аннигилированием! — с досадой сказал профессор. — Мы с ним поступим гуманно. Мы его усыпим, забальзамируем и выставим в музее как человека невиданной стойкости.
«Москва 2042»
3587
Я говорю не просто о новом человеческом организме, я говорю о человеке, принципиально отличающемся от своих предков физическими, интеллектуальными, моральными данными, уровнем политической сознательности. Короче, я говорю о коммунистическом человеке. В ваши времена такая задача тоже ставилась, но тогда упор делался на воспитание и перевоспитание. Но, как показало время, это была порочная теория и порочная практика. Многие люди в процессе воспитания становились не лучше, а хуже. Это было так же глупо, как пытаться путем воспитания превратить осла в лошадь.
«Москва 2042»
Я говорю не просто о новом человеческом организме, я говорю о человеке, принципиально отличающемся от своих предков физическими, интеллектуальными, моральными данными, уровнем политической сознательности. Короче, я говорю о коммунистическом человеке. В ваши времена такая задача тоже ставилась, но тогда упор делался на воспитание и перевоспитание. Но, как показало время, это была порочная теория и порочная практика. Многие люди в процессе воспитания становились не лучше, а хуже. Это было так же глупо, как пытаться путем воспитания превратить осла в лошадь.
«Москва 2042»
3588
Писатель не должен читателю все объяснять и разжевывать. Он должен оставить читателю возможность самому потрудиться, попотеть и самому домыслить то, до чего он, писатель, сам не додумался.
«Москва 2042»
Писатель не должен читателю все объяснять и разжевывать. Он должен оставить читателю возможность самому потрудиться, попотеть и самому домыслить то, до чего он, писатель, сам не додумался.
«Москва 2042»
См. также: Малиновый пеликан • Москва 2042 • Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина • Шапка